Из воспоминаний Любови Николаевны РЯБИНКИНОЙ, ветерана педагогического труда, Почётного гражданина  г. о. Вичуга, отличника народного просвещения РСФСР, кавалера ордена «Знак Почёта», председателя Вичугской городской организации профсоюза работников народного образования и науки РФ.

Я прожила длинную жизнь, и хотя говорят, что жизнь одного человека – лишь мгновение в сравнении с вечностью, но и в ней могут быть спрессованы важные исторические события.

                Я родилась в 1932 году, то есть, почти в революционное время: 15 лет лишь прошло с начала Великой Октябрьской социалистической революции, и только 9 лет оставалось до начала Великой Отечественной войны – великие события!

                Мой отец, Николай Фёдорович МАЙКОВ, 1900 года рождения, был единственным сыном очень зажиточного крестьянина Фёдора Александровича МАЙКОВА, имевшего до революции крепкое хозяйство, лошадей, занимался извозом, жил в двухэтажном доме, каких в Старой Вичуге всего лишь пять.

                Мой отец получил прекрасное по тем временам образование. Об этом я сужу по тем книгам, которые остались в библиотеке отца: прижизненное полное собрание сочинений Л. Н. Толстого чего стоит. И большое количество журналов того времени: «Нива», «Родина», «Русская речь», «Задушевное слово», представляющих сегодня большую ценность.

                Мой отец был участником Гражданской войны, и об этом я узнала совсем недавно, через Интернет, где обнаружила интересный документ: свидетельство доктора ТЕЛЕШОВА о том, что он сопровождал в госпиталь раненых красногвардейцев 8 роты 110 стрелкового полка, и среди них – МАЙКОВ Николай Фёдорович, и спасибо дочери одного из бойцов – ВИНОГРАДОВОЙ, которая в преклонном возрасте опубликовала этот документ.

                Моя будущая мама – ДУШИНА Елена Викторовна, соседка из беднейшей рабочей семьи, с двумя классами образования, самая старшая в семье, кроме неё – ещё пять детей, которых она вынянчила. Её родители – рабочие: отец работал кладовщиком на фабрике имени КРАСИНА (бывшая фабрика РАЗОРЁНОВА в Старой Вичуге), мать – ткачиха на фабрике имени НОГИНА (бывшая фабрика КОНОВАЛОВА) в Вичуге, куда бабушка (она стала моей бабушкой) ходила пешком. Семья ДУШИНЫХ жила в крохотном домике, никакого хозяйства не имела.

                Но Николай Фёдорович влюбился в молодую, озорную девчонку (конечно, его родители были против, но это юношу не остановило), и в 1932 году на свет появилась я. Мне мама всегда говорила, что я – плод их с отцом большой любви, потому и Любовью назвали… Но их любовь трагически оборвалась: через 4 года отца не стало. Он утонул 7 ноября 1936 года, возвращаясь из Кинешмы, куда возил с фабрики ткань для отделки. Возвращался ночью, ничего не видно, тьма. Около д. Быстри находилась мельница, стоящая на берегу Вичужанки, возле самого глубокого места – омута. Лошадь знала только зимнюю дорогу – через речку, и… шагнула в омут…

                Мой дед, Фёдор Александрович, умер совсем молодым, за месяц до своего рождения, так и не признав маму своей невесткой. А мама с головой ушла в новую жизнь: малограмотная, но талантливая, энергичная, деловая, без романтических иллюзий, незадолго перед войной уже возглавляла кооперативное движение, в посёлке пользовалась уважением, всегда находилась в гуще всех событий. Ей нравилась эта новая жизнь, которая давала возможность вот таким простым девчонкам из рабочей среды проявлять себя, свой талант, свои способности. Дети рабочих становились хозяевами жизни, а единоличное зажиточное крестьянство исчезало.

                От отца мне многое перешло: любовь к литературе, поэзии, русскому романсу, театру, его интеллигентность. От мамы – оптимизм, открытость, лёгкость в общении с людьми, доброжелательность, интерес к общественной жизни, гражданственность, и многое другое. И все эти черты характера у меня проявились очень рано, ещё в детском садике, где я была первой во всём: и пела, и плясала, и сценки разыгрывала. Самыми счастливыми детскими годами я считаю годы, проведённые в детсадике, где мне было интересно и комфортно.

                Но, я думаю, что я многое для своего развития и интеллекта почерпнула, общаясь со своими многочисленными тётушками и их подругами и друзьями в доме деда ДУШИНА. Там всегда было голодно, но шумно и весело. Мне нравилось общаться с дядей Лёшей, внебрачным сыном деда, но принятым в эту семью как свой. Он был необыкновенно талантлив, рисовал иллюстрации (молниеносно!) ко всем сказкам, которые читал (очень выразительно!) мне.

                В 1939 году умер дед ДУШИН (мамин отец). Дед был до фанатизма честен. Ни копейки чужого. Дорожил фамильной честью, достоинством, был суров, но справедлив.

                Страшным испытанием для страны, и для каждого из нас стала война. Великая Отечественная, и для всех нас – Священная.  

В 1941 году я пошла во второй класс Старо-Вичугской начальной базовой школы. Я была слишком мала, чтобы понять всю трагедию, которую нам пришлось пережить: голод, холод, сиротство, страх, отсутствие элементарных вещей и продуктов. Начинаешь понимать глубокий смысл слов поэта Н. А. НЕКРАСОВА: «В мире есть царь, этот царь беспощаден, голод – название ему». Да, голод беспощаден, мы, подростки, испытали это на себе: чувство голода не покидало нас никогда. Ели всё. Весной, летом, осенью – зелень, зимой ходили в «Нарпит» - столовую, сгребали с тарелок все объедки, делали из них котлеты, как-как на огне, если удавалось разжечь без спичек, с помощью трения, обжаривали эту, очень сомнительную и непонятную смесь – вкуснятина! – и ели. По карточкам нам, счастливцам, давали хлеб – 400 грамм, иногда бесплатную баланду – «военный суп» – это мука, разведённая кипятком. Попробуйте: для нас, детей войны, это был настоящий деликатес!

                В войну житейских проблем прибавилось: исчезло самое необходимое: мыло, соль, сахар, спички, школьные принадлежности.

                На хрупкие детские плечи легли очень тяжёлые взрослые обязанности. Например, в мои обязанности (10-летней девочки) входило – сходить за водой на колодец. Вы скажете: «Ну и что? Неужели это трудно?». А если это зима, снег до крыши, а колодец на горе? А вёдра большие, конские, они и пустые тяжёлые. А бадья в колодце обросла льдом, и поднять её с водой – неимоверно тяжело! И как с вёдрами, полными воды, спуститься с горы, чтобы не упасть?

                А вы пробовали полоскать бельё в проруби зимой? В ледяной воде сводило пальцы от боли, вот почему в старости они болят по ночам, напоминая о войне.

                Весной мы с бабушкой Сашей отправлялись на картофельные поля, только что освобождённые от снега, чтобы найти в студёной грязи белые комочки – крахмал, оставшийся от сгнившей картошки. Представьте нас, утопающих – в прямом смысле – в грязи, руками, посиневшими от холода, пытающимися разгребать это месиво, чтобы достать эти живительные белые комочки. А ноги, обутые в шитики (вы знаете, что это такое, уважаемые читатели?), промерзают до костей, потом покрываются болячками, распухают, по ночам болят так, что кричать хочется, более 70 лет я хожу с этой болью.

                Наверное, особенностью нашего поколения, поколения детей войны, является наше умение без жалоб, нытья переносить трудности. Мы научились с детства обходиться малым. Мы ничего не требовали от родителей. Конечно, нам не хватало любви близких, ласковых слов. Нам хотелось, чтобы нас кто-то пожалел – не до того было. Суровое время воспитывало нас сильными, закаляло наши характеры – потом нам это пригодилось во взрослой жизни – ведь с войной испытания не закончились!

                Война сделала нас коллективистами, потому что мы знали: война съедает прежде всего одиночек. Мы и выжили потому, что вместе переживали трудности. Нас воспитывала улица, мы физически и нравственно развивались в игре. А так как ни мячей, ни скакалок, ни кукол, ни игрушек – ничего в войну не было, нам приходилось включать мозги – и думать, соображать, становиться «рационализаторами» - творцами! Ещё один плюс!

                Самые умные из нас становились для нас лидерами – нашими «звёздами». И в дальнейшей мирной взрослой жизни, действительно, они, наши вожаки, добивались успехов.

                И ещё одно, очень важное, мы вынесли из военного времени: человека надо уважать, ценить не за то, в какой семье он родился, что ест, во что одет, богат или беден (об этом вообще не принято было говорить: мы все были одинаково бедны), мы научились ценить человека за главное – его доброту, ум, защиту слабых, умение вовремя прийти товарищу на помощь.

                Война – очень хорошая школа патриотизма. Она приучила нас начинать свой день с прослушивания последних известий с фронта. Мы рано начали читать газеты. И я помню, какой шок я получила, прочитав статью ЛИДОВА «Таня» и увидела фотографию мёртвой девушки-партизанки, под пытками назвавшей себя Таней, но не выдавшей своих товарищей. Это была Зоя КОСМОДЕМЬЯНСКАЯ, Герой Советского Союза. С тех пор она для меня – воплощение чистоты, мужества, стойкости.

                В 1950 году я окончила 10 классов. Куда пойти учиться? Такого вопроса для меня не было. Пойду в педагогический и буду учителем, как Анна Михайловна КОМАРОВА, заслуженная учительница РСФСР, награждённая орденом Ленина. КОМАРОВЫ были нашими соседями, а в годы войны я часто посещала эту семью: муж Анны Михайловны Алексей Дмитриевич с сыном Львом воевали на фронте, а Анна Михайловна с дочерью Кларой, как и все учительские семьи, жили, испытывая все тяготы военного времени. Но была в Анне Михайловне такая притягательная сила, что мы, ученицы, были в неё влюблены, хотя она была не молода. Но она была истинной интеллигенткой: когда учила нас – не позволяла себе повышать на нас голос, раздражаться, проявлять к нам неуважение, недовольство нами.

                Учила правильно говорить, декламировать. Мне было стыдно перед ней, если я была плохо подготовлена к уроку. Моя мама говорила: «Пример для тебя, для всех нас – это Анна Михайловна». И я не пожалела.